Жарки, деревня

Деревня Жарки Галичского района Костромской области

Дом в деревне Жарки. Фото 2010 года.

Современное наименование населенного пункта: деревня Жарки Дмитриевского сельского поселения Галичского района Костромской области

Историческое наименование населенного пункта: деревня Жарки Холмовской волости Галичского уезда Костромской губернии

Интересные исторические факты: Деревня Жарки находилась на старинном тракте Галич-Кострома. В дореволюционное время здесь  находился Жарковский земский станционный пункт на 6 лошадей. Все почтовые сообщения для Холмовского волостного правления, располагавшегося в селе Холм, также приходили сюда. Смотрителем Жарковской почтовой станции в 1857 году был майор Сергей Павлович Дмитриев. Единственное сельское отделение связи находилось именно в Жарках.

В книге 1862 года «Из Костромы до Соль-Галича» костромского помещика И.П.Корнилова встречаются следующие интересные сведения о деревне:

«От Воронья следующая станция деревня Жарки, 23 ¼ версты. На первых четырех верстах два жила; дорога безлесная и места ровные; потом тянется лес до господской деревни Папино, вслед за которой и станок, куда мы прибыли уже в сумерки. Почти у самой поскотины (околицы) передовая лошадь испугалась двух волков и круто шарахнула в сторону; за нею повернула вся запряжка; кибитка кувыркнулась чуть не вверх полозьями и завязла в глубокий снег, так что её с трудом вытащили вместе с лошадьми на дорогу. Едва проехали мы несколько сажен, — опять та же история; волки не испугались криков, которыми мы хотели отогнать их. Из предосторожности ямщик сел верхом на передовую лошадь; мой слуга взял вожжи, и так мы доехали до станции.

Жарки, деревенька из 30-ти дворов, стоит на берегу речки Тёбзы, впадающей в р. Кострому. В Тёбзе много рыбы, но её не ловят, потому что дно речки наполнено коряжником и берега обрывисты. Деревня построена на низком месте и окружена топким кочкарником и кустами. В весеннюю водополь (половодье) сюда налетает много птицы: журавли, гуси, утки и всякая мелкая болотная дичь проводят здесь лето и имеют взводы (выводки). Есть также и лебеди, но эта птица здесь не остается, а посидит неделю, другую, да и потянется к Тотьме.

В Жарках самое волчье место. Зимою волки смело бродят около дворов, но людей не трогают, а выжидают собак: стоит появиться на улице какой-нибудь жучке, чтобы бедняжка попала на волчий зуб. Лет пять назад, на самый новый год через деревню пробежала так называемая волчья свадьба из 12-ти волков. Мужики приняли это за дурное предзнаменование, но, к счастью, год прошел благополучно. Они твердо уверены, будто в здешних болотах и лесах водятся лешие, которые кричат особенным голосом, так что крик лешего тотчас можно отличить.  У филина, говорят крестьяне, совсем другой крик: он укает и кричит глуше, а леший кричит звонко и чаще: «ау увяз!», то крикнет под самым ухом, а никого не видать, то вдруг голос его раздается будто верст за пять. Лешие кричат больше в водополь. Они охотнее водятся там, где есть колдуны, потому что нечистому приятнее быть к своему человеку.

Строения в Жарках хорошие, но на жилые избы лес идет не такой крупный, какой употребляется в деревнях Кологривского уезда. В здешних местах и за деньги не найти матерого леса, что здесь идет на избу, говорят мужики, то в Кологривских деревнях идет на анбарушки , да на всякие другие холостые строения. От Костромы вплоть до Жарков главные крестьянские промыслы извоз и пряжа, которою занимаются не только женщины, но и мужики; бородатые старики сидят за прялками; только пряжа их погрубее женской. В Жарках, а также в селе Холм, в Пронине, Черняеве, Коле, и других соседних одновотчинных деревнях помещиков Горяинова и Чагина , крестьяне живут гусашничеством. Из 600 душ, составляющих эту вотчину, половина живет в Петербурге в малярах, но более в гусашниках.

— Что это за гусашники? — спросил я. – Никогда о таком промысле не слыхивал.

— Чай видали вы в Питере у купцов, в лавках и кладовых, котов большущих, откормленных; для этих то самых котов мы покупаем на бойнях бычачьи гусаки (ливер) и кормим их этими гусаками, оттого и зовемся гусашниками, а в Питере нас зовут кошачьими мясниками. Это дело, сударь, важное, продолжал рассказчик, старичок, давно уже живший на покое в деревне и долгополым сюртуком своим на крючках, учтивою речью и приемами напоминавший городских лавочников; — этим делом вся наша волость кормится. Наш брат, даром что в таком захолустье, а все мы народ бывалый, живем Петербургом. Там всякий мелочный лавочник нас знает. Известное дело, что купцу, где бы там ни было, на Апраксином ли, на Щукином ли, в Милютиных, в Гостином ли дворе, в мелочной ли лавке, нельзя без кота; кот бережет товар от мышей да от крыс; за то купец бережет и холит своего кота; вот от этого самого и завелся наш промысел. У каждого гусашника есть свои места, которые он всякий день с утра и обходит. Если парень смышленый да расторопный, то столько у него мест и столько надо ему кормить котов, что иной держит себе в подмогу по два да по три мальчика из нашей же волости. Летом гусашник таскает провизию на голове, на легоньком лотке, а сам в фартуке с поварским ножом за поясом; зимою он возит её на салазочках. На лотках разложены на бумажках порциями сырые гусаки, искрошенные на мелкие кусочки. Порции бывают разные: 1 ½, 3 и 5 копеек серебром. У гусашника в запасе имеются небольшие весы, на случай если прикажут взвесить порцию. Придет гусашник в лавку или в дом к купцу, оставит какую где следует по уговору с хозяином и идет дальше. Каждое утро ему надо обойти все места, а получает он разом за неделю и за месяц. Это дело такое, что с одним лотком можно выручить бедно по целковому, а не то и по 2 рубля и больше в день, смотря по тому у кого сколько котов и какая цена гусакам. Была им цена 25 копеек серебром, а теперь, говорят, не купить гусака и за трехрублевый (75 копеек серебром). Летом гусаки всегда дороже, чем в зимнюю пору. Как не меняется цена на гусаки, а порции все в одной цене, так что, если цена на гусаки поднимается, тогда в проигрыше только наш брат – гусашник. Когда гусашнику потребуется в деревню на месяц или побольше, то он прежде обойдет свои места и скажет хозяевам: «вот так и так, я ухожу в деревню, а для вашей милости поставлю за себя верного человека, только вы напредки, как приду обратно, меня не оставьте». Купцам какая надобность задерживать мужика, они, само собою, соглашаются, а гусашник передает дело земляку и получает с него за это рублей до 30 ассигнациями в месяц. А как вернется гусашник в Питер, так и берет свои места без всякого спора, потому что так издавна между ними ведется. Прежде чем быть в хозяевах, надо пробыть в работниках годика три-четыре без всякой платы. Служи да угождай хозяину, чтобы он потом тебя наградил да высматривай места и привыкай ко всяким обычаям; а потом у своего ли хозяина или у другого гусашника можно скупить места, если  своих на примете мало, только за 30 целковых не купить большого дела. Сдают гусашники места по болезни или по какому другому случаю, бывает и так, что иной и хорошо бы повел дело, да от своей дури обанкротиться, то есть запьет или в деревню вытребуют парня за то, что оброку да податей не платит, или придет кому очередь в рекруты. Иной продает свои места рублей за 500 ассигнациями».

 Численность населения (количество жителей) по годам: 

*нет точных данных.

Расстояние от Галича:  29 км.

Расстояние до Костромы: 97 км.

Высота над уровнем моря: 112-115 метров.

Реки: река Тёбза.

Описание:  Небольшая деревушка Жарки находится несколько в стороне от современной автомобильной дороги Кострома-Галич. Это единственный населенный пункт в окрестности, расположенный непосредственно в долине реки Тёбзы. Остальные деревни и села расположены на возвышенности. В современных Жарках остался лишь один жилой дом.

Современное состояние:  деревня с постоянным населением.

Использованные литературные источники: [1],[2],[76],[82].

Место на карте: